Александра Сергеевича Пушкина и Николая Николаевича Раевского два десятка лет связывала крепкая дружба. Эта дружба имела особое значение и для русской литературы.
В ноябре 1814 года в Царское Село прибыл юный подпоручик Николай Раевский-третий, так он официально именовался в то время, Николенька, как его называли дома, назначенный на должность адъютанта командира Лейб-гвардии гусарского полка генерал-адъютанта Иллариона Васильевича Васильчикова. Два эскадрона лейб-гусар были размещены в Царском селе на так называемом Запасном дворе в Софии, два эскадрона – в гусарских казармах в г. Павловске и один эскадрон – в селе Кузьмине. Поочередно два эскадрона привлекались для несения службы в Петербурге.
Здесь же находилось закрытое учебное заведение, приравненное к университету, – Лицей, целью которого было «образование юношества, особенно предназначенного к важнейшим частям службы государственной». В Лицее учился Саша Пушкин.
В 1816 году из Ахтырского гусарского полка в Лейб-Гардии гусарский был переведен на должность адъютанта командира полка корнет Пётр Яковлевич Чаадаев. Он учился в Московском пансионе и служил в Париже вместе с Александром, старшим братом Николая Раевского. Это сблизило Николая и Петра. Петр Чаадаев имел прекрасную библиотеку с книгами по истории, политическими и философскими трудами, которой разрешал пользоваться Николаю.
24 мая 1816 года в Царское Село прибыла семья Карамзиных. Николай Михайлович Карамзин работал над «Историей государства Российского», составляя IX том о царствовании Ивана Грозного. У Карамзиных каждый вечер бывал Александр Пушкин.
Сюда же заходили П.Я. Чаадаев с Н.Н. Раевским. В Петре Яковлевиче Н.М. Карамзин видел внука историка М.М. Щербатова, а в Николае – правнука Михаила Ломоносова и охотно вёл с ними беседы, читал новые главы, разъяснял непонятные моменты.
Неудивительно, что лицеист Александр Пушкин близко сошелся с офицерами П.Я. Чаадаевым и Н.Н. Раевским. Это была странная компания друзей: 22-летний Пётр Чаадаев, корнет, 17-летний Александр Пушкин, штатский человек и 14-летний поручик Николай Раевский, моложе всех, но выше всех по званию. Обоих, но в разное время А.С. Пушкин называл другом единственным, другом неизменным, обоим посвящал свои произведения.
20 сентября 1816 года семья Карамзиных покинула Царское село, но А.С. Пушкин, П.Я. Чаадаев и Н.Н. Раевский остались друзьями на всю жизнь.
В глазах поэта Николенька был окружен пороховым дымом и венком боевой славы. Открытость его чувств, способность к дружбе и преданности, его глубокие знания истории, литературы, иностранных языков, несомненно, привлекали поэта. В глазах Николеньки - Александр был старшим товарищем. Подробностей дружбы мы уже никогда не узнаем. В конце 20-х и в начале 30-х годов ХIХ века Александр Сергеевич сжег лицейские письма и записки, которые попали к нему в руки. Не сохранились документы этого периода и в семье Раевских.
9 июня 1817 года состоялся торжественный выпуск лицеистов во взрослую жизнь. Александр Пушкин был зачислен на службу в Коллегию иностранных дел коллежским секретарем и переехал в Петербург.
Николай Раевский стал штабс-ротмистром гвардии, что соответствовало майору в армии. Ему исполнилось 15 лет – возраст, в котором призывали дворянских детей на службу. В конце года генерал И.В.Васильчиков был назначен командиром Отдельного гвардейского корпуса и переехал в Санкт-Петербург, взяв с собой двух адъютантов Н.Н. Раевского и П.Я. Чаадаева.
Для адъютантов это была блестящая карьера. В гвардии служил весь цвет общества, потомки древнейших и знатнейших родов, члены царской фамилии.
А дружба между П.Я. Чаадаевым, Н.Н. Раевским и А.С. Пушкиным окрепла. В 1818 году поэт посвятил Петру Яковлевичу гордые строки:
«... Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим,
Души прекрасные порывы!
Товарищ, верь, взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена".
Николай вместе с Сашей Пушкиным ходил на различные литературные вечера, на которых познакомился со многими литераторами и поэтами. И представил А.С. Пушкина своей семье, приехавшей в Петербург в начале 1817 года.
Александр Пушкин был принят в семье Раевских. При всяком приезде в столицу Н.Н. Раевский-старший приглашал его в гости, но не как модного поэта, а как друга младшего сына.
В ноябре того же 1817 года, в Киеве, с семьей Раевских познакомилась Анна Петровна Керн, которой впоследствии посвятил лучшие свои стихи о любви Александр Пушкин.
Служба Николая Раевского шла гладко. 24 апреля 1819 года он становиться ротмистром гвардии, что соответствовало званию подполковника в армии.
А у Александра Пушкина служба не заладилась. Талантливый поэт, не увлекаясь службой в Министерстве иностранных дел, в слишком откровенной форме в своих стихотворениях высказывал вольнолюбивые мысли. Стихи расходились в списках по всей столице и среди офицеров. Политический радикализм и дерзкое бретёрство, высказываемое поэтом в стихах, к началу 1820 года стали замыкаться на личности императора. Дерзкие замыслы воплощались в дерзких эпиграммах, экспромтах, экстравагантных выходках. А.С. Пушкин стал открыто призывать к цареубийству. Об этом периоде сам он писал:
«...я решился тогда вкладывать столько неприличия и столько дерзости в свои речи, чтобы власть вынуждена была, наконец, отнестись ко мне как к преступнику: я жаждал Сибири или крепости как средства для восстановления чести...».
Александр Сергеевич добился своего. Император решил сослать «бунтовщика» в Сибирь или на Соловецкие острова. Только заступничество друзей избавило поэта от каторги. Среди аргументов была и молодость А.С. Пушкина, и поэма «Руслан и Людмила», написанная поэтом в 20 лет!!!
Ссылку в Сибирь заменили направлением чиновника Министерства иностранных дел А.С. Пушкина в распоряжение главного попечителя о поселенцах в Южной России генерала И.Н. Инзова, который находился в Екатеринославе, ныне Днепропетровск, под надзор местных властей.
Но Николай не бросил друга в беде. Используя свои связи и связи отца, добился, что бы А.С. Пушкину разрешили поправить свое здоровье в Крыму на даче Раевских.
6 мая 1820 года А.С. Пушкин со своим слугой Никитой Козловым покинул Петербург и поехал в Киев к Раевским, обговорить детали будущего путешествия. Из Киева поэт поехал в Екатринослав.
Вслед за А.С. Пушкиным покинуло Киев и семейство Раевских: отец Николай Николаевич, сын Николай, дочери Мария и София. Они ехали на Кавказ, где продолжал свою службу полковник Александр Раевский, старший сын генерала.
В Екатеринослав кортеж Раевских прибыл 26 мая, в день рождения поэта. Оформив официальные бумаги, 28 мая кортеж Раевских, приняв А.С. Пушкина и его слугу Никиту Козлова, двинулся на Кавказ.
По дороге на Кавказ два друга – Николай и Александр – ехали в одной коляске, ночевали в одной комнате и говорили, говорили, говорили, спорили, рассуждали. О чём? Сейчас мы можем только предполагать, что Александр делился своими творческими планами, читал только что написанные строки, а Николай был не только первым его слушателем, но и первым критиком.
Рассказывая о поезде на Кавказ в письме брату Льву, Александр Сергеевич писал:
«...Приехав в Екатеринослав, я соскучился, поехал кататься по Днепру, выкупался и схватил горячку, по моему обыкновенью. Генерал Раевский, который ехал на Кавказ с сыном и двумя дочерьми, нашел меня в жидовской хате, в бреду, без лекаря, за кружкою оледенелого лимонада.
Сын его (ты знаешь нашу тесную связь и важные услуги, для меня вечно незабвенные), сын его предложил мне путешествие к Кавказским водам, лекарь, который с ним ехал, обещал меня в дороге не уморить. Инзов благословил меня на счастливый путь - я лег в коляску больной; через неделю вылечился...»
Отметил это поэт и во вступлении к поэме «Руслан и Людмила»:
« Я погибал... Святой хранитель
Первоначальных бурных дней,
О, дружба, нежный утешитель
Болезненной души моей!
Ты умолила непогоду;
Ты сердцу возвратила мир;
Ты сохранила мне свободу,
Кипящей младости кумир!
Забытый светом и молвою,
Далече от брегов Невы,
Теперь я вижу пред собою
Кавказа гордые главы...»
Всего одна строчка: «О дружба... Ты сохранила мне свободу...» и даёт ответ на вопрос, в чём же заключались «важные и вечно незабвенные услуги», оказанные поэту Николаем Раевским-младшим.
С Кавказа Раевские поехали в Крым. В Крыму Александр Сергеевич полюбил старшую сестру Николая Екатерину. Всерьез и надолго. Но Екатерина была на два года старше Александра, что уже делало брак невозможным, по понятиям того времени. Да и отец-генерал не рассматривал поэта как достойную партию своей дочери.
Эти путешествия дали несколько золотых страниц русской поэзии. Поэмы «Руслан и Людмила», «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан»… В Крыму родился замысел «Евгения Онегин». И много стихотворений. К сожалению, многие из них до нас не дошли, как и не дошла работа «Замечания на черноморских и донских казаков», работа над историей Отечественной войны 1812 года.
А брату из Кишинева Пушкин писал:
«...любимая моя надежда – увидеть опять полуденный берег и семейство Раевского...»
Вернувшись в Петербург, Николай Раевский продолжил службу адъютантом генерал И.В. Васильчикова.
В семьях Раевских и Давыдовых существовала традиция ежегодно 24 ноября в Екатеринин день всем собираться в селе Каменке Чигиринского уезда Киевской губернии на именины Екатерины Николаевны Давыдовой, матери Н.Н. Раевского-старшего, бабушки Н.Н. Раевского-младшего.
Заезжавшие в ноябре 1820 года в Кишинёв к генералу М.Ф. Орлову братья Александр и Василий Львовичи Давыдовы прихватили с собой в Каменку А.С. Пушкина. Полномочный наместник Бессарабского края генерал И.Н. Инзов разрешил поэту небольшой отпуск, затянувшийся до марта 1821 года.
В Каменку Николай-младший в тот год не приезжал. Но здесь поэт закончил поэму «Кавказский пленник», которую посвятил Николаю Раевскому-младшему:
Прими с улыбкою, мой друг,
Свободно музы приношенье:
Тебе я посвятил изгнанной лиры пенье
И вдохновенный свой досуг.
Когда я погибал, безвинный, безотрадный,
И шепот клеветы внимал со всех сторон,
Когда кинжал измены хладный,
Когда любви тяжелый сон
Меня терзали и мертвили,
Я близь тебя еще спокойство находил;
Я сердцем отдыхал - друг друга мы любили;
И бури надо мной свирепость утомили...
... Ты здесь найдешь воспоминанья,
Быть может милых сердцу дней....
В конце января 1821 года все из Каменки поехали в Киев на помолвку Михаила Орлова с Екатериной Раевской. Отец Екатерины брак благословил, но просил М.Ф. Орлова оставить свои тайные дела. На помолвке произошла встреча друзей, но она была не радостной для поэта. Он страдал, он ревновал. Все-таки Александр Сергеевич любил Екатерину. И появляются щемящие душу строки:
Я пережил свои желанья,
Я разлюбил свои мечты;
Остались мне одни страданья,
Плоды сердечной пустоты…
Считается, что именно в этот приезд в Киев у Александра Сергеевича родился замысел «Песни о вещем Олеге». Если поэт ревновал, то понятно, почему из всей жизни князя Олега он выбрал именно трагический конец, более всего подходящий под его настроение.
В марте А.С. Пушкин возвратился в Кишинев.
В судьбе Николая Николаевича-младшего, продолжающего службу в Петербурге, произошли значительные перемены. 23 октября 1821 года он был назначен адъютантом к начальнику Генерального штаба барону И.И. Дибичу. И было адъютанту всего 19 лет.
Николай Раевский достиг наивысшего поста, возможного для его возраста. Оставалось только получить придворный чин флигель-адъютанта, то есть офицера свиты ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, и карьера была бы сделана.
Конечно же, в «высшем свете» Николай Раевский рассматривался как выгодный жених. Но Николай света чурался, предпочитая ему встречи с писателями, на которые ходил с П.Я. Чаадаевым. На этих встречах Николай больше слушал, чем сам говорил. Много внимания Н. Раевский уделял военной службе и своему военному образованию. Конечно, в «свет» он выходил на обязательные балы и приёмы. Но в светских хрониках отмечен не был.
В 1828 году в полк к Н.Н. Раевскому-младшему прибыл младший брат А.С.Пушкина Лев.
Осенью того же года Александр Сергеевич посылает Николаю Раевскому отрывок поэмы «Братья-разбойники», которую он «не думает ни печатать, ни кончать» - как писала в письме к брату Александру Екатерина Орлова. В июне 1823 года А.С. Пушкин уничтожил эту написанную поэту.
Одумавшись, А.С. Пушкин востребовал отрывок у Николая и послал 13 июня 1823 года его А.А. Бестужеву, издававшему литературный журнал «Полярная звезда»:
«... Разбойников я сжег – и поделом. Один отрывок уцелел в руках Николая Раевского; если отечественные звуки: харчевня, кнут, острог – не испугают нежных ушей...»
А.А. Бестужев не испугался и напечатал отрывок в журнале за 1825 год.
Так, благодаря Николаю Раевскому для нас было спасено одно из произведений поэта.
В середине лета, 21 июля 1823 года А.С. Пушкин переезжает в Одессу, куда было переведен из Кишинёва центр образованного Новороссийского края. Здесь поэт знакомиться с миленькой девочкой Аней, Анной Михайловной Бороздиной, ставшей через пятнадцать лет женой Николая Николаевича Раевского-младшего.
Переписка Александра Сергеевича с Николаем Раевским стала реже. Николай с различными оказиями присылал поэту выходившие в Петербурге новые книги, русские сказки.
Став полковником, Николай Николаевич отказался от штабной карьеры и готовился в свои 22 года принять Сумский гусарский полк. К этому времени он десять лет служил по-настоящему в офицерских чинах и был ветераном Отечественной войны! Но полк принять ему не удалось. 1 декабря Н.Н. Раевский был переведен в Курляндский драгунский полк помощником командира полка.
22 октября 1823 года А.С. Пушкин закончил первую главу поэмы «Евгений Онегин». И начал вторую. На её черновиках, около строфы XXYII, рассказывающей о Татьяне, Александр Сергеевич записывает на скорую руку адрес Н.Н. Раевского «На Мойке, в доме гр. Вельгорного ННР» и набрасывает пером его характерный профиль в очках.
На страницах рукописи второй главы «Евгения Онегина» достаточно много портретов членов семейства Раевских: Софьи Алексеевны и Николая Николаевича-старшего, Александра и Николая-младшего, Екатерины, Марии, Елены и Софии. Появляются они и на страницах с черновиками других стихотворений, написанных в Одессе.
В январе 1824 года Николай Раевский берет отпуск и едет в Одессу, где были его мать и сестры в гостях у брата Александра. Кончено же, он встречается с Александром Пушкином, о чем тот сообщает брату Льву письмом, отправленным в начале февраля 1824 г.
В Одессе Николай прочитал первую главу «Евгения Онегина» и весьма раскритиковал её. И об этом А.С. Пушкин сообщил том же письме:
«...Может быть я пришлю ему (Дельвигу) отрывки из «Онегина»; это лучшее мое произведение. Не верь Н. Раевскому, который бранит его – он ожидал от меня романтизма, нашёл сатиру и порядочно не расчухал».
Это письмо показывает, насколько значимо было для Александра Сергеевича мнение Николая Раевского о его стихах, если об этом он сообщает брату, главному поверенному в делах поэта в далёкой столице.
Из Одессы Н.Раевский через Киев поехал к месту новой службы.
Вскоре, 8 июля 1824 года, и А.С. Пушкин покинул Одессу, так как по Высочайшему повелению «был удален в имение родителей в Псковскую губернию под надзор местных властей».
Вслед за ним покинул Одессу и Александр Раевский, вынужденный уйти в отставку, и поселился в имении в Белой Церкви.
14 июня 1824 года Николай Раевский получил назначение в Харьковский драгунский полк, стоявший на Украине, и выехал к месту службы. 10 мая 1825 года, приехав к брату в Белую Церковь, он пишет А.С. Пушкину письмо. Извинившись за долгое молчание, сообщает своё мнение о плане «Бориса Годунова» и о значении этой трагедии. Рассказывает о чтении вслух «Евгения Онегина» и о восторгах слушателей. Дает хвалебный отзыв об отрывках из поэм «Цыгане» и «Кавказский пленник», приводит критический разбор произведений других авторов. Из этого письма видно, что Н.Н. Раевский-младший хорошо знал современную литературу.
Сохранился ответ А.С. Пушкина, написанный во второй половине июля 1825 года:
«...где вы? из газет я узнал, что вы переменили полк. Желаю, чтоб это развлекло вас. Что поделывает ваш брат? вы ничего о нем не сообщаете в письме вашем от 13 мая; лечиться ли он?..»
В конце августа Николай отвечает, выражая сожаление в связи со ссылкой поэта в Михайловское и сообщая свой новый адрес.
Между друзьями восстанавливается переписка. До наших дней дошло всего три письма Николая Раевского А.С. Пушкину. Но из их текста следует, что переписка была весьма обширная. В частности, братья Александр и Николай обменивались между собой письмами поэта. В одном из писем Николай просит Александра вернуть ему письмо А.С. Пушкина, так как у него нет его адреса.
Александр Сергеевич писал Николаю о своей жизни, о творческих планах, приводил свои рассуждения о трагедии.
Александр Сергеевич щедро делился с ним своими замыслами. О работе над трагедией «Борис Годунов» он сообщал:
«...Вы спросите меня: а ваша трагедия - трагедия характеров или нравов? Я изобразил наиболее легкий род, попытался соединить то, и другое. Я пишу и размышляю. Большая часть сцен требует только рассуждения; когда же я дохожу до сцены, которая требует вдохновения, я жду его или пропускаю эту сцену - такой способ для меня совершенно нов. Чувствую, что духовные силы мои достигли полного развития, я могу творить».
В другом, не сохранившемся, письме А.С. Пушкин подробно излагал своему другу план и содержание «Бориса Годунова». На что ему Николай Николаевич отвечал:
«...Я желал бы, чтобы ты справлялся с источниками, которыми пользовался Карамзин, а не следовать только его рассказу. Не забудь, что Шиллер изучил астрологию прежде, чем приняться за "Валленштейна"...»
Мнение Николая Раевского было очень важно для Александра Сергеевича. Так, в письме, отправленном 17 августа, А.С. Пушкин писал В.А. Жуковскому:
«...Что за чудо эти 2 последних тома Карамзина! Какая жизнь! c’est palpitant comme la gaette d’hier, писал я Раевскому...» (это злободневно, как свежая газета)
Это письмо дает основания полагать, что мнение Николая Раевского по вопросам литературы было важно и В.А. Жуковскому, и Н.А. Карамзину, иначе бы А.С. Пушкин об этом не стал сообщать. Упомянутое письмо Н.Н. Раевскому не обнаружено.
Характер главной героини поэмы «Борис Годунов» Марины Мнишек А.С. Пушкин писал со старшей сестры Николая Николаевича Екатерины, жены генерала М.Ф. Орлова. Об этом он сообщал в письме П.А. Вяземскому от 13 – 15 сентября 1825 г.:
«... Сегодня закончил я 2-ю часть моей трагедии - всех, думаю будет четыре. Моя Марина славная баба: настоящая Катерина Орлова! знаешь ее? Не говори, однако ж, этого ни кому...»
В этом и была месть поэта. Не забыл Александр Сергеевич 1821 года и вывел Екатерину Орлову в своих стихах в образе жены Лжедмитрия.
Здесь же, в псковской глуши, летом 1825 года Александр Сергеевич пишет стихотворение «Андрей Шенье», посвященное Николаю Николаевичу Раевскому-младшему.
Во второй половине ноября 1825 года А.С. Пушкин из Михайловского отмечал в письме П.А. Вяземскому:
«...Что за чудо "Дон Жуан"! я знаю только пять первых песен; прочитав первые две, я сказал тот час Раевскому, что это Chefd'oeuvre Байрона, и очень обрадовался, после увидя, что мой Walter Scott моего мнения...»
Обратим здесь внимание на то, что в этом письме А.С. Пушкин назвал Николая Николаевича «Мой Вальтер Скотт». Что он имел в виду – совместное чтение книг на английском языке в Крыму или что-то другое? Например, его рассказы о военных приключениях?
Хронографы не отмечают встречи Александра Пушкина с кем-нибудь из Раевских осенью 1825 года. Тогда фраза в письме «я сказал тот час Раевскому» и есть подтверждение интенсивной переписки между поэтом и Николаем Раевским-младшим. Это позволяет считать, что Николай Николаевич был не только одним из первых ценителей, но и редактором многих произведений, написанных поэтом в псковской ссылке.
А в декабре произошли события, резко изменившие жизнь не только каждого из них, но и всей страны.
События 14 декабря 1825 года вошли в историю России, как восстание декабристов.
19 декабря 1825 года был отдан приказ об аресте братьев Раевских. Александр был арестован в имении в Белой Церкви, а Николай - по месту службы, во время приведения к присяге 3-й драгунской дивизии, в которой он служил в Харьковском драгунском полку. Их доставили в Петербург на Главную гауптвахту.
О судьбе братьев Раевских очень беспокоился А.С.Пушкин. Не имея возможности выехать из Михайловского, он обращался в письмах ко всем знакомым:
«...Мне сказывали, что А. Раевский под арестом, – писал он А.А. Дельвину. - Не сомневаюсь в его политической безвинности. Но он болен ногами, и сырость казематов будет для него смертельна. Узнай, где он, и успокой меня...»
«...Оба ли Раевских взяты, и в самом деле они в крепости? Напиши, сделай милость» – просил он В.А. Жуковского.
Решением следственной комиссии оба брата Раевских были признаны невиновными и были освобождены с оправдательными аттестатами.
Император Николай I принес свои извинения. Отца, Николая Николаевича Раевского-старшего, назначил членом Государственного Совета, Александра - камергером и чиновником по особым поручениям при новороссийском генерал-губернаторе графе М.С. Воронцове, Николая – командиром Нижегородского драгунского полка, которым в 1792 - 1797 годах командовал его отец. Отец и сыновья Раевские присутствовали на коронации императора Николая I. Но назначение Николая-младшего командиром полка состоялось только 16 сентября, а до этого он находился как бы под домашним арестом.
Кроме самих Раевских по делу о восстании на Сенатской площади проходила элегия «Андрей Шенье» А.С. Пушкина, посвященная автором Николаю Николаевичу Раевскому-младшему. Она была написана летом 1825 года и вышла из печати с цензурными купюрами в сборнике «Стихотворение А. Пушкина». Но в списках стихотворение ходило без купюр.
Стихотворение С. Пушкина, посвященное Н.Н. Раевскому, пересылались ретивыми военными судьями как документ особой государственной важности и секретности!
Только вмешательство императора Николая I, объявившего себя личным цензором поэта, прекратило дело о стихотворении «Андрей Шенье», оставив его без последствий для А.С. Пушкина.
В мае 1826 года А.С. Пушкин покинул Москву и перебрался в Санкт- Петербург. Пока шло разбирательство по делу о поэме «Андрей Шенье», Николай Раевский, которому она была посвящена, добирался до Тифлиса, где принял командование Нижегородским драгунским полком, стоявшим на зимних квартирах. И с весны 1826 года повёл полк в бой. Адъютантом командира полка стал юнкер Лев Сергеевич Пушкин. По воспоминаниям Льва Павлищева, сына Ольги Пушкиной, сестры Александра и Льва:
«...Генерал Раевский очень благоволил младшему Пушкину. В Нижегородском полку Лев Сергеевич находился у Раевского в качестве адъютанта, а, в сущности, был его задушевным другом. Они были неразлучны, и дядя, вспоминая то время, говаривал: "когда мы с Раевским командовали полком, случилось то-то и то-то..."»
В боевой обстановке у Н.Н. Раевского не было времени на письма. Обиженный А.С. Пушкин в письме брату, отправленном 21 ноября 1827 года, делает приписку, напоминая о себе:
«...Передай Раевскому, чтобы он писал мне на батюшкин адрес...»
Хотя писем было совсем не много, но и эта переписка не сохранилась.
Сохранилось письмо, написанное Александром Сергеевичем в конце января 1829 года с планом трагедии « Борис Годунов». Заканчивает он его так:
«... Длинное мое письмо, более чем я хотел, но сберегите его. Может быть, оно мне понадобится, если придется на ум сочинить предисловие».
Ответ на это письмо не сохранился. Александр Сергеевич собирался приехать на Кавказ в апреле, но приболел, и только летом смог приехать на Кавказ под предлогом свидания с братом.
Получив несколько отказов при сватовстве, Александр Сергеевич решил сам поучаствовать в боях и принять смерть в бою. Об этом нигде не заявлял, но был полон решимость «сразить турку». Понятно, что в первом же бою с опытными воинами, Александр Сергеевич погиб бы. Это понимал Н.Н. Раевский, это понимал и командующий Отдельным Кавказским корпусом И.Ф. Паскевич.
13 июня в лагерь под Карсом прибыл А.С. Пушкин. М.И. Пущин вспоминал об этом:
«…Живые разговоры с Пушкиным, Раевским и Сакеном… за стаканом чая, приготовили нас встретить турок грудью. Пушкин радовался как ребенок тому ощущению, которое его ожидает. Я просил его не отделятся от меня при встрече с неприятелем, обещая ему быть там, где более опасности, между тем, как не желал бы его видеть ни раненым, ни убитым. Раевский не хотел его отпускать от себя, а как сам на этот раз, по своему высокому положению, хотел держать себя как можно дальше от выстрела турецкого, особенно же от их сабли или курдской пики...»
В этот же день был отдан приказ двигаться на Арзерум (другое написание - Арзум, Эрзерум). После ночного перехода русские войска расположились на отдых лагерем у речки Инджа-Су.
Дореволюционный историк Н.И. Ушаков отмечал в своем труде:
«Когда войска, совершив трудный переход, отдыхали в долине Инджа- Су, неприятель внезапно атаковал нашу цепь. ...Перестрелка 14 июня 1829 г. замечательна потому, что в ней участвовал славный поэт наш А.С. Пушкин... в первый раз услышав около себя столь близкие звуки войны, не смог не уступить чувству энтузиазма. В поэтическом порыве он выскочил из ставки, сел на лошадь и мгновенно очутился на авнапостах. Опытный майор Семичев [командир 3-го эскадрона], посланный генералом Раевским вслед за поэтом, едва настигнул его и вывел насильно из передовой цепи казаков в ту минуту, когда Пушкин, одушевленный отвагою, столь свойственной новобранцу воину, схватив пику после одного из убитых казаков, устремился против неприятельских всадников. Можно поверить, что Донцы наши были чрезвычайно изумлены, увидев перед собою незнакомого героя в шляпе и бурке. Это был первый и последний военный дебют любимца Муз на Кавказе...»
Николай Николаевич Раевский понимал, что в рукопашной схватке А.С. Пушкин неминуемо погибнет, поэтому под благовидным предлогом отозвал его из цепи. Но, щадя самолюбие поэта, сделал его связным и посылал с донесениями к командующему. Декабрист А.С. Гангеблов, служивший в это время пионером (сапером), вспоминал:
«...С Раевским Пушкин занимал палатку в лагере его полка, от него не отставал и при битвах с неприятелем. Так было, между прочим, в большом Саганлугском деле. Мы, пионеры, оставались в прикрытии штаба и занимали высоту, с которой, не сходя с коня, Паскевич наблюдал за ходом сражения. Когда главная масса турок была опрокинута и Раевский с кавалерией стал их преследовать, мы завидели скачущего к нам во весь опор всадника: это был Пушкин, в кургузом пиджачке и маленьком цилиндре на голове. Осадив лошадь в двух-трех шагах от Паскевича, он снял свою шляпу, передал ему несколько слов Раевского и, получив ответ, опять понесся к нему же, Раевскому. Во время пребывания в отряде Пушкин держал себя серьезно, избегал новых встреч и сходился только с прежними своими знакомыми, при посторонних же всегда был молчалив и казался задумчивым...»
Более А.С. Пушкин в боевых действиях не участвовал. Даже сам И.Ф. Паскевич вынужден был сказать ему:
« - Господин Пушкин! Жизнь ваша дорога для России; вам здесь делать нечего, а потому я советую немедленно уехать из армии обратно, и я уже велел приготовить для вас конвой».
Весь поход Александр Сергеевич проделал вместе с Нижегородским драгунским полком. Несмотря на неоднократные просьбы главнокомандующего, а И.Ф. Паскевич в тайне надеялся, что поэт воспоет его подвиги в стихах, Александр Сергеевич оставался в палатке Н.Н. Раевского. Официальной причиной отказа было то, что у Н.Н. Раевского адъютантом служит брат поэта, Лев Сергеевич, а разрешение для поездки на Кавказ было получено под предлогом встречи с братом. М.В. Юзефович, так же служивший адъютантом у Н.Н. Раевского в 1829 году, вспоминал:
«...Пушкин носил у нас щегольской черный сюртук с блестящим цилиндром на голове, а потому солдаты, не зная, кто он такой, и видя его постоянно в Нижегородском драгунском полку, которым командовал Раевский, принимали его за полкового священника и звали драгунский батюшка. Он был чрезвычайно добр и сердечен...
…В своем тесном кругу бывали у нас с Пушкиным откровенные споры. Я был ярый спорщик, он тоже. Раевский любил нас подзадоривать и стравливать. Однажды Пушкин коснулся аристократического начала, как необходимого в развитии всех народов; я же щеголял тогда демократизмом. Пушкин, наконец, с жаром воскликнул: "Я не понимаю, как можно не гордиться своими историческими предками! Я горжусь тем, что под выборной грамотой Михаила Федоровича есть пять подписей Пушкиных». [Михаил Федорович - первый царь династии Романовых] Тут Раевский очень смешным сарказмом обдал его как ушатом воды, и спор наш кончился...»
На Кавказ Александр Сергеевич привез целый чемодан рукописей и читал своим друзьям новые произведения: «Бориса Годунова», «Евгения Онегина», стихи. Друзья поэта рылись в чемодане, выбирая листки с понравившимися стихотворения, брали их на память. Там был найден беловой автограф поэмы «Кавказский пленник» с посвящением Н.Н. Раевскому. На основании этого посвящения Николай Николаевич забрал рукопись себе, чем вызвал зависть присутствующих.
19 июля поэт покинул Арзерум полный творческих планов. Он продолжал работать и в такой, непривычной для него боевой обстановке. Сохранился черновик с наброском предисловия к трагедии «Борис Годунов» датированный поэтом «19 июля. Арзрум».
Прощаясь, Николай Николаевич дал поэту на дорогу тысячу червонцев и ящик отличного рейнвейна.
Надо понимать, что живя в одной палатке с Николаем, Александр рассказал ему о своих душевных проблемах и сумел обрести душевное равновесие.
Но Николай Николаевич Раевский вскоре покинул войска. 25 августа он выехал в Тифлис принимать командование дивизией.
И не знал Николай Николаевич, что об этой поездке появятся два рапорта на Высочайшее имя, и что И.Ф. Паскевич вынужден будет отдать приказ возбудить против Н.Н. Раевского дело.
Пока велось следствие, Н.Н. Раевский находился под домашним арестом, у него умер отец генерал от кавалерии Н.Н. Раевский-старший. Но Николай слишком поздно узнал об этом…
Конец 1829 года – начало 1830 года было не лёгким и для А.С. Пушкина. Вернувшись с Кавказа, он был вынужден отчитываться за самовольную поездку и участие в боевых действиях.
Узнав, что Н.Н. Раевский-младший должен приехать в Полтаву, где жил, без права выезда, его брат Александр, А.С. Пушкин в марте 1830 года добивается разрешения на поездку в Полтаву. Эта поездка была ему нужна, очень нужна. Иначе бы он не писал всесильному А.Х. Бенкендорфу:
«...убедительно прошу Ваше превосходительство разрешить мне съездить туда с ним повидаться...»
Но Высочайшего дозволения на это не последовало.
В конце 1831 или в начале 1832 года Н.Н. Раевский был вызван к военному министру и приехал в Петербург. 12 января 1832 года А.С. Пушкин дал обед в своей квартире в доме Брискорн на Галерной улице в честь генерала-героя. На него были приглашены В.А. Жуковский, И.А. Крылов, П.А. Вяземский и обсуждались различные способы защиты Н.Н. Раевского. После этого обеда вместе с А.С. Пушкиным Николай Николаевич написал письмо военному министру с просьбой определить на действительную службу и позволить проживать в Петербурге и в Москве.
Можно предположить, что над всеми прошениями, поданными в этот период, Н.Н. Раевский и А.С. Пушкин работали вместе. И часто встречались.
У самого Николая Николаевича дела шли внешне неплохо. 2 июня 1832 года он был назначен командиром 2-й бригады 2-й конно-егерской дивизии, то есть на тот же пост, который он занимал на Кавказе. Но долго не служил, и 14 марта 1833 года Н.Н. Раевский окончательно вышел в отставку.[94]
После этого он, в основном, жил в Крыму. Хозяйственные заботы, хлопоты за родственников заставляли Н.Н. Раевского выезжать в Москву, в Петербург и в имение в Усть-Рудице под Петербургом, где находилась фарфоровая фабрика, заложенная прадедом - Михайло Васильевичем Ломоносовым. Теперь правнук пытался возродить её и возобновить производство фарфоровой посуды. Но эта затея закончилась неудачей. Генерал оказался плохим предпринимателем.
Летом 1833 года распространился слух о смерти одного из братьев Раевских. А.С. Пушкин, уже выехавший из Петербурга на Урал для сбора материалов для книги о восстании Емельяна Пугачева, 27 августа в Москве встретился с Николаем Николаевичем, о чем писал жене:
«... Здесь Раевский Николай. Ни он, ни брат его не умирали – а умер какой-то бригадир Раевский...»
В следующем письме жене, отправленном 2 сентября 1833 года из Нижнего Новгорода, Александр Сергеевич сообщал подробности:
«... В книжной лавке встретил я Николая Раевского. Sacre chien, - сказал он мне с нежностью, - pourquoi n'eles-vous pas venu me voir ? - Animal - отвечал я ему с чувством, - qu'avezvous fait de mon manuscrit petit-russien ? [ Cукин сын, почему ты не зашел ко мне ? Скотина, что ты сделал с моей малороссийской рукописью ?]. После сего поехали мы вместе как ни в чем не бывало, он держал меня за ворот всенародно, чтоб я не выскочил из коляски. Отобедали вместе глаз на глаз (виноват: втроем с бутылкой мадеры)...»
Ни кого из исследователей не удивляет, что поэт А.С. Пушкин встретился с генералом Н.Н. Раевским не где-нибудь, а именно в книжной лавке. Эта встреча показывает, что, хотя переписка друзей и прервалась, но дружба не прекратилась. И ещё то, что Н.Н. Раевский одним из первых читал рукописи А.С. Пушкина, делал замечания, критиковал.
В ноябре 1833 года Николай Николаевич вновь приехал в столицу хлопотать как за своих близких, так и за себя, надеясь получить назначение на службу. Он постоянно встречался с Александром Сергеевичем и 8 декабря обедал у его родителей, приехавших в Петербург и снявших квартиру на Гагаринской улице.
Друзья, как и прежде, собирались вместе, обсуждали различные проблемы, не только литературные. Н.Н. Раевский дал А.С. Пушкину прочитать список с мемуаров Екатерины II, и тот их переписал. Сохранилось первых 10 страниц этой копии, сделанные рукой Александра Сергеевича. Тот, в свою очередь, передал Николаю Николаевичу собранные им материалы о Степане Разине, рассказывал о своем путешествии на Урал.
В январе следующего года, в Петербурге, Н.Н. Раевский вручил А.С. Пушкину тарелки с видами пригородов Санкт-Петербурга.
Где-то в феврале 1834 года В.А. Жуковский послал записку А.С. Пушкину: «Раевский будет у меня нынче к вечеру. Будь и ты, привези брата Льва и стихи или хоть прозу, если боишься Раевского. Порастреплем Пугачева».
В апреле 1834 года Николай Николаевич получил допуск на работу в архивах Министерства иностранных дел. И полтора века назад это была не простая задача, как и сейчас.
Александр Сергеевич серьезно относился к намерениям Николая Николаевича и помогал Н.Н. Раевскому в сборе материалов. Друг А.С. Пушкина, известный библиофил С.А. Соболевский, специально подбирал редкие книги о восстании Степана Разина.
По воспоминаниям генерала П.Х. Граббе, попавшего к Н.Н. Раевскому на обед в январе того же года, на который был приглашен А.С. Пушкин:
«...Он [Пушкин] занят был в то время историею Пугачева и Разина; последним, казалось мне, более...» .
Под влиянием рассказов А.С. Пушкина о путешествии по местам восстания Емельяна Пугачёва, Н.Н. Раевский решил совершить путешествие по Разинским местам, по Волге и Дону. Но на это необходимо было истребовать ВЫСАЧАЙШЕГО ПОВЕЛЕНИЯ, которого не последовало. Так и остался неосуществленным замысел Н.Н. Раевского «писать историю о разбойнических подвигах» Степана Разина. Хотя возможно, что Николай Николаевич что-то и писал. Но наследники ничего не нашли.
В феврале 1834 года Н.Н. Раевский покинул Петербург. Накануне Александр Сергеевич приходил с ним попрощаться. Это была последняя их встреча.
В феврале 1837 года в Крым пришла весть о трагической гибели Александра Сергеевича Пушкина. Смерть друга сильно потрясла Николая Николаевича. Он пишет отцу поэта, прося написать все подробности, и получает длинное обстоятельное письмо.
Так, трагически закончилась эта великая дружба, подарившая нам не мало замечательных стихотворений и поэм. И вериться, что если бы Николай Раевский в том трагическом феврале 1937 года был бы в Петербурге, он бы не допустил дуэли…
С.А. Санеев, секретарь Новороссийского исторического общества
